Подари мне горы! - Страница 6

А она вовсе недурна, с удивлением подумал он.

Вдруг все тело Дженнифер напряглось, словно превратившись в одну сплошную струну, и, казалось, заняло некую оборонительную позицию. Руки скрестились на груди, плечи ссутулились, глаза насторожились. Он вздохнул. Разговор будет не из легких.

— Полагаю, мое вторжение в дом явилось для тебя шоком, — хриплым и довольно грубым голосом сказал Бардалф и тут же неожиданно для себя смягчил тон: — Но ведь я не предполагал, что кого-то увижу в нем.

— Кто тебе дал ключ? Пит? — Ее широко раскрытые глаза выражали полное недоумение. — Но почему?

— Чтобы я мог попасть в особняк, — сухо ответил он.

Дженнифер резко глотнула воздух, и его взгляд невольно задержался на ее белой шее и выцветшем голубом воротничке поношенной рубашки. Заметив, куда он смотрит, женщина густо покраснела и тотчас прикрыла рукой истертый воротничок.

По внешним признакам Бардалф мог почти безошибочно судить о социальном положении человека, его характере и даже о работе, которую тот выполнял. Дженнифер явно подпадала под категорию «беднейшие слои населения». У нее были тонкие пальцы, огрубевшие от физической работы. Бледное лицо свидетельствовало о том, что женщина большей частью работала в помещении. Может быть, даже в ночные смены. Или просто была безработной или, трудилась на дому, поскольку сегодня, в обычный день недели, она находилась дома.

На пальце у нее не было обручального кольца, поэтому он мог предположить, что она не замужем. Однако на стенах в комнате были развешены несколько фотографий ребенка. На одних это был совсем еще малыш, на других — уже школьник, чуточку моложе Уилла. Снимки заинтриговали его. Ему захотелось узнать о ней побольше.

— Я что-то не пойму. Этот мебельный фургон… — Слова будто застревали в ее горле; чувствовалось, что она нервничает. — Не может быть… Ведь это не означает, что Пит позволил тебе остановиться в особняке и пожить в нем какое-то время в качестве квартиранта?

Значит, вот что ее беспокоило!

— Нет, не означает, — сказал он. — Но…

— О, слава Богу! — воскликнула Дженнифер, прерывая его.

Все ее тело как-то сразу расслабилось, обмякло, и Бардалф непроизвольно перевел взгляд с ее лица на плечи, а потом на грудь, едва заметную под широкой рубашкой, явно гораздо большего размера, чем нужно. Он также заметил, что ее неуклюжая юбка сшита из дешевого материала, а домашние тапочки на резиновой подошве уже совсем износились. Зато у нее были длинные стройные ноги и в меру широкие, упругие бедра.

На мгновение ее тело заинтриговало его. Он ощутил знакомое щекотание в паху, но тут же усилием ума и воли подавил его. Дженнифер была не в его вкусе. Он обожал всяких женщин, но предпочитал тех, глаза которых обещали неподдельную страсть и любовный пыл.

— Дженнифер, — заговорил он несколько неуверенным тоном.

— Постой, постой, — встряла Лу. — Если ты не собираешься квартировать в особняке, тогда зачем надо было пригонять этот мебельный фургон?

— Именно это я и хочу объяснить, — сухо отрезал Бардалф.

Он нахмурился и бросил на Лу холодный взгляд. Останавливаться ему в «Монтрозском углу» или не останавливаться — это касалось только его и Дженнифер. Он не хотел, чтобы при их разговоре присутствовал кто-то еще, потому что это могло усложнить ситуацию. Тем более что Дженнифер придется проглотить горькую пилюлю, которую он собирался преподнести ей. Бардалф собирался сказать своей бывшей сводной сестре, что она должна покинуть особняк, что он намерен жить здесь один. Мужчина намеревался сказать об этом твердо и ясно, не прибегая ни к каким обтекаемым формулировкам.

Их взгляды опять встретились, и он увидел в глазах Дженнифер испуг и пассивное ожидание. Ее инертность, покорность всем и вся и раньше раздражали и злили его. В сложившейся ситуации она должна была бы накричать на него, потребовать от незваного гостя объяснений столь наглого наезда и, может, даже попытаться выгнать его из дома. Но она лишь пугливо ждала, когда на нее обрушится весь свод небесный.

Бардалфу захотелось растормошить ее и вдохнуть в нее жизнь. Захотелось вывести ее из себя и увидеть, какой она может быть в гневе. В то же время его обуревало неимоверное желание приласкать и оградить ее от всех напастей, как ограждают маленьких детей и беззащитных животных. Она была слишком уязвима. Слишком ранима. О черт, что же ему делать, как поступить?

В конце концов он решительно подошел к ней и нежно взял за руку. Пальцы Дженнифер затрепетали, и в ту же секунду их трепет, казалось, передался всему ее телу. Он заглянул ей в глаза и в их бездонной и грустной голубизне прочел лишь одну фразу: «Я знаю, что сейчас ты скажешь мне нечто неприятное».

— Сядь.

Ему потребовалось собрать в кулак волю и отбросить всякую жалось, чтобы произнести это слово твердым голосом. Он взял ее за плечи и довольно резко усадил за кухонный стол. Она, не мигая, уставилась на него, и он тотчас стал утопать в ее больших и необыкновенно выразительных глазах.

— В чем дело? — шепотом спросила Дженнифер.

Бардалф придвинул к столу другой стул и уселся в полуярде от нее. Женщина тотчас вся сжалась в комок и поспешно прикрыла руками голые колени. В ее глазах опять появился испуг.

Его просто коробило, когда он видел ее такой: рабой прошлого, беззащитной девочкой-подростком, терпящей бесконечные унижения со стороны Берты, которая изо дня в день нудно капала ей на мозги, с безжалостным упорством вытравливала в ней чувство собственного достоинства и веру в себя… Нет, ей надо уехать. Чтобы на новом месте начать новую жизнь. Чтобы найти настоящую себя.